Семейная жизнь все равно не заладилась и мы с отцом ушли из семьи. Ему дали комнатку и мы стали жить вдвоем. Я училась в 4м классе. Школа была на углу улицы Кафанова и 2-го Кафановского проезда. По улице ходил трамвай и было полноценное уличное движение. Дом, где мы жили, был расположен в середине Кафановского проезда. Калитка не закрывалась, ( Read more... )

Дорога из Ашхабада в Ташкент занимала полтора суток. Ехали поездом. Ночью поезд останавливался на станции Душак. Мы трое дружно высовывались в окно и орали во всю глотку: "Станция Душак, начальник ишак, помощник верблюд, поезд стоит пять минут". После совершения этого героического поступка мы быстро сползали от окна и прятались под лавкой, т.к. ( Read more... )

Друга звали Бопрэ. Он быстро подружился с нами. Мы прозвали его Бопёр. Кричали ему: Бопёр, куда попёр? В наших глазах он был героем ( Read more... )

Хозяина звали Борис Гермагенович. Хозяйка была Юлия Алексеевна, фамилия - Катанские. Сын их Коля Тушманов работал на полярной станции, и когда мне было 6 или 7 лет, ЮА сказала, что скоро приедет ее сын Коля и женится на мне. Взрослые любят смеяться над детьми. Я поверила и ждала жениха ( Read more... )

Из-за жары мы ни одного лета не оставались в Ашхабаде, только отец, который там работал. Сначала мы снимали дачу в Гермабе. Это поселок недалеко от границы с Персией. По ту сторону границы был город Мешхед. Ехали на дачу на арбах, ночью. Днем останавливались в каких-то оазисах, пережидали жару. От Гермаба у меня осталось воспоминание о ( Read more... )

Мне очень запомнился день, когда в сумерки все жители дома распахнули двери и бросились бежать с криками "Ленина хоронят!". На площадь сбежался весь город. Думаю это было в 1924 году, когда сообщили о смерти Ленина. Мне было два года ( Read more... )

Когда мы уже жили в Ташкенте, там периодически Узбекское правительство тоже, как и в Ашхабаде, оказывалось националистическим и его расстреливали. И это стало так часто повторяться, что в народе уже острили, называя дом правительства "домом предварительного заключения". Последним из расстрелянных (я покинула Ташкент в 39 году) был Акмаль Икрамов ( Read more... )

Мы, дети, слышали разговоры взрослых о болезнях, которые тогда были распространены - лейшманиоз, пендинка, малярия. Иногда мы видели ребенка, который был похож на старичка. Тогда говорили, что у него болезнь «собачья старость». Пендинка - это была язва, которая возникала на щеке, лбу или носу. Местные жители умели от нее лечиться. У русских же она ( Read more... )

Однажды в Ашхабад приехал зверинец. Железные клетки стояли тесно по площади и мы, конечно, с интересом наблюдали за животными. Сейчас не помню, какие звери были в клетках. Единственное, что мне врезалось в память - шимпанзе. Я ходила к ней каждый день. Я ее полюбила как сестру. Я носила ей угощение: лук, чеснок, фрукты. Она брала меня за руку, и, ( Read more... )

В 1929 году в один из праздников, то ли на май, то ли на ноябрь, родители отвели нас к соседям Слепцовым, у которых были две девочки нашего возраста, а сами ушли в гости праздновать. Нас собралось 5 человек. Уже не помню, во что мы играли, но вдруг зазвенели стаканы на подносе возле самовара, и люстра пошла по кругу ( Read more... )